Александру Арнаутову 36 лет. Он живёт в маленьком городе Воронежской области. Большую часть лица и головы Александра занимает шрам от электрического ожога. Несмотря на постоянные косые взгляды прохожих, Александр смог принять себя, найти дело по душе и создать семью.

В феврале 2005 года девятнадцатилетний Александр отправился с друзьями собирать металлолом. Как объясняет Александр, финансовое положение семьи было сложным, карманных денег не было.

«На заброшенной птицефабрике было чем поживиться. Я был настолько занят поиском металлолома, что потерял бдительность. Сразу не понял, как это произошло, но я попал в зону действия трансформатора с напряжением в 10 тыс. вольт. Ощущение удара было такое, будто лом прошёл через тело. Ток вошёл в голову и вышел через ногу. Это не передать словами. Боль страшная», — вспоминает Александр.

За окном было темно. Ольга Арнаутова, мать Александра, забеспокоилась, когда услышала громкий стук в дверь.

«Ребята привезли Сашу на машине, — с паузами вспоминает Ольга Арнаутова. — Поначалу я не понимала, насколько всё серьёзно. Поехали в больницу микрорайона, но врачи не решились взяться за него и отослали нас в городскую. Сашу положили в реанимацию. Как сейчас помню, одна из медсестёр сказала: “До утра посмотрим, выживет ли он. Если да, значит, мозги не совсем расплавились”. Я вернулась утром и ужаснулась, когда его увидела: голова увеличилась раза в два из-за отёка, постепенно начал отмирать кожный покров. Саша выдержал ещё день, но врачи лишь развели руками и сказали, что ничего сделать не смогут. На следующие сутки нас отправили в ожоговый центр Воронежа. В конце февраля провели первую операцию по зачистке отмерших тканей на лице, голове и ноге. Я осталась с ним».

События того года в семье стараются не вспоминать. Ольга говорит, что отголоски боли и страха прошлого не покинули её до сих пор.

«Было много операций. Как в фильме "Терминатор": мне раскрыли полголовы, срезали мышцы и сгоревшую кожу. В больнице я пролежал месяца три. Не ходил. Каждая операция длилась весь операционный день. Процедуры проходили под микроскопами. Сколько раз я был под наркозом, не вспомню — даже перевязки проходили под сильнодействующим препаратом. Несколько раз открывалось кровотечение на голове и ноге», — рассказывает о пережитом Александр, пытаясь вспомнить каждую деталь.

Ольга на протяжении двух с половиной месяцев не отходила от кровати сына, возила на операции и перевязки. Практически не ела и не спала.

Пересадка кожи была самой долгой и серьёзной операцией. Заживление требовало времени. Воду можно было пить только ту, что выдавали врачи. Питание осуществлялось через зонд.

«За время, проведённое в больнице, я ни разу не видел себя в зеркало, — рассказывает Александр. — Возможно, из-за этого мне было морально легче. Питался через трубочку детским питанием. Ослаб настолько, что не мог разорвать бинт руками. Все родственники, друзья и знакомые помогали, переживали и навещали по возможности. Приходили даже те, с кем раньше не общался. Круг общения, наоборот, увеличился».

Перед выпиской врачи признались Ольге, что вначале не верили в парня. Шанс того, что он выживет составлял десять процентов. За это дело решили взяться только ради эксперимента, проверки своих сил.

После выписки Александр не мог ходить. Со временем начал разрабатывать ногу, набирать потерянный вес, восстанавливать прежний образ жизни.

«Как приехал домой, начал заниматься. Составил список упражнений, постоянно тренировался, понемногу начал ходить, а через три месяца полноценно встал на ноги. Когда поехал на запланированный осмотр, врачи были в шоке от того, что я добрался к ним на своих двоих», — с гордостью говорит Александр.

Ольга отмечает, что за время восстановления только пару раз слышала, как сын застонал от боли. Она понимала, что в душе у её ребёнка творилось что-то ужасное, но он это не показывал. Справлялся сам, чтобы больше не тревожить маму и дать ей набраться сил.

«Меня приглашали к студентам на лекции, публиковали мои снимки "до" и "после" на медицинских сайтах. После плановых операций, примерно через год, я попросил у врачей свои первые фотографии. Только в тот момент я испытал шок. Представил, каково было маме, которая не отходила от меня ни на минуту и видела всё своими глазами», — вспоминает Александр.

Жизнь начинала понемногу возвращаться в привычное русло. Обыденные вещи заново появлялись в личном расписании Александра.

В то время Александр заканчивал медицинский колледж, где учился на зубного техника. Экзамены сдавал сам, перебинтованный и с палочкой. Все относились с понимаем, не было людей, которые отвернулись или обсуждали его за спиной.

«Работать начал спустя четыре месяца после больницы. Звучит странно, но это правда. Родственник попросил помочь на стройке в деревне. В силу своих возможностей я был подсобником. Там же жили и питались. Свежий воздух и натуральные продукты помогли восстановиться. За один присест я выпивал три литра молока. Не знаю, как оно в меня помещалось. Несмотря на все нагрузки, я смог восстановить свой прежний вес», — рассказал Александр.

Потом очередной плановый осмотр, корректирующая операция и новая работа. Нужно было всё начинать заново. Молодой человек не жалел себя и добивался желаемого.

«Хотел бы поработать по специальности, но это очень кропотливая работа. Из-за мелких деталей начинает болеть и слезиться травмированный глаз. Я устроился в мебельный цех. Проблем с работодателями никогда не было. Все входили в моё положение. В выписке указано, что в день я могу лишь четыре часа находиться на ногах. Несмотря на это, я параллельно работал на двух-трёх работах. На предприятии никому не говорил о своих ограничениях. Я мог это сделать, но работал так же, как все. Производство мебели стало делом моей жизни, поэтому открыл свою мастерскую», — с энтузиазмом рассказывает Александр.

В настоящее время Александр женат и у него трое детей.

«На удивление с личной жизнью всё складывалось хорошо. Были девушки, потом я женился — появилась семья. Может, кто-то меня и пугался, но лично мне такие не попадались. Косые взгляды замечаю на себе до сих пор, но я научился не обращать на них внимания. Сколько уже живу в этом городе, всё равно найдётся тот, кто посмотрит с ужасом или что-то скажет. Я принял себя сразу, поэтому мне всё равно на мнение окружающих. Живу для себя. Я не пытался специально скрывать свой шрам, да и сделать это довольно трудно. Помимо лица и головы, он распространяется на тело и ногу. Максимум, что я мог сделать, так это надеть кепку и очки летом в солнечный день. Я спокойно чувствую себя на пляже. В основном все воспринимают меня нормально. У меня прекрасная семья, хорошая работа, много друзей. Сам себе завидую».